Черногорская автокефальная православная церковь (ЧАПЦ) собирается внести значительные изменения в свой статус. На соборе, который состоялся в начале сентября в исторической столице страны, Цетине, были приняты важные решения. В первую очередь, 84-летний митрополит Михаил Дедеич, руководивший религиозной организацией 20 лет, отправлен на покой. Его заменил молодой епископ Борис Бойович, который чуть старше 40 лет.
Бойович начал свое служение с критики своего предшественника. Формально Дедеича сместили «по состоянию здоровья», однако новый избранник не преминул обвинить бывшего митрополита в бездействии. Синод не собирался почти пять лет, а устав не подвергался реформам более десяти лет. Это сказывалось на состоянии ЧАПЦ, и до сих пор ее не признала ни одна поместная церковь. Вишенкой на торте стали подозрения в том, что митрополит Михаил пытался наладить контакты с РПЦ на фоне конфликта на Украине.
Дедеич не признал решение собора и заявил, что в скором времени попытается его оспорить. Но гораздо интереснее внутрираскольнических споров вектор, который наметил Бойович. Чтобы вывести ЧАПЦ из кризиса, он намерен добиться от Константинопольского патриархата ее признания, а также членства во Всемирном совете церквей.
Однако грандиозный план реформ сталкивается с препятствием: Черногорская церковь — не единственная православная структура в стране. Формально республика с 1920 года является канонической территорией Сербской православной церкви (СПЦ) в статусе митрополии. Но после 1991 года, с началом распада Югославии, возникли сепаратистские настроения. К 2006 году, когда Черногория стала полностью независимой от Сербии, они усилились. Тогда-то ЧАПЦ впервые и заявила о себе — вслед за светской автономией, появилась и церковная.
Однако эту автономию добивались не совсем законными средствами. В частности, интронизация митрополита Михаила Дедеича в 1998 году прошла с нарушением всех канонов: без санкции Константинополя и без должного диалога с Сербской церковью.
Рука об руку с властью, раскольники действовали, так как их цели совпадали с курсом светских властей в лице экс-президента Мило Джукановича и его Демократической партии социалистов. Евроинтеграция и членство в НАТО сделали актуальной идею национальной церкви.
Глава канонической Черногорской митрополии Амфилохий, который скончался три года назад, был ярым противником такого развития событий. Он выступал против какой-либо «национализации» и не желал содействовать политическому руководству, заинтересованному в официальном признании раскольников из ЧАПЦ. Незадолго до смерти в 2020 году, иерарх призывал граждан голосовать на очередных парламентских выборах за коалицию оппозиционных партий в противовес социалистам. Последние, в свою очередь, обвиняли Амфилохия в просербской и пророссийской позиции. Однопартийцы Джукановича в ответ осуждали митрополита за «примитивные и похабные выпады», которыми тот «оскорбил и унизил верующих Черногорской церкви». На архиерея даже завели уголовное дело.
Условный баланс сил был нарушен в 2019 году, когда правительство республики приняло документ под названием «О свободе вероисповедания и убеждений и правовом положении религиозных общин». Этот закон давал право изымать в пользу государства земли и имущество Сербской церкви на территории Черногории. Иными словами, то, что было построено на казенные средства, а позже стало собственностью Черногорской митрополии, можно со всем основанием отбирать. Новые нормы также коснулись объектов, в отношении которых церковь не может доказать право владения. Таким образом, СПЦ рискует потерять около 650 святынь, в том числе особо чтимый монастырь Острог. Скандальный закон вызвал в ряде городов волну протестных акций во главе с духовенством. Это привело к тому, что спустя два года после принятия, в январе 2021 года, Джуканович вынужден был подписать смягчающие поправки к документу. Политик назвал волнения результатом «оправданного расчета» со стороны Сербской церкви: якобы ее руководство намеренно раздуло пожар народного гнева, чтобы социалисты проиграли выборы.
Ситуация в Черногории напоминает ту, что развивается в Молдавии. В этой стране также существуют параллельные православные структуры. Одна — Православная церковь Молдовы (ПЦМ), канонически относящаяся к РПЦ. Другая — возникшая в 1990-е на волне сепаратистских настроений Бессарабская митрополия. Она подчиняется Румынской православной церкви (РумПЦ) и находится в конфронтации с Московским патриархатом. Власти республики во главе с президентом Майей Санду добиваются членства в Евросоюзе и проводят активную политику сближения с Румынией. Поэтому подконтрольную Московскому патриархату структуру воспринимают как угрозу безопасности: называют ПЦМ «вотчиной русского мира», а ее священников — «агентами российского влияния». Руководство Бессарабской митрополии тем временем действует по отработанной схеме: открыто агитирует молдавских клириков за переход под свой омофор, требует от ПЦМ вернуть «некогда отобранные культовые сооружения» и активно подписывает со светским Кишиневом договоры о сотрудничестве. «В целом последовательность событий в двух государствах напоминает ту, по которой разворачивался религиозный конфликт на Украине: из двух церковных организаций власти отдают предпочтение более лояльной, а вторую стараются маргинализировать», — говорит религиовед Роман Лункин. Но, продолжает он, есть нюанс: подавляющее большинство населения относит себя к каноническим структурам. Около 75 процентов черногорцев — прихожане Сербской церкви, примерно 96 процентов жителей Молдавии — верующие Кишиневской митрополии. Да и сторонников сближения с Россией в республиках немало. Поэтому, заключает эксперт, повторение украинского сценария пока не грозит.